Иоанна Хмелевская - Убойная марка [Роковые марки]
— Я полагаю, что марки покойного мне известны, раз я лично была в Болеславце. Во всяком случае, болгарский блок видела собственными глазами. Так какая же афёра?
— Думаю, нумизматическая. Видите ли, этот коллекционер интересовался и монетами, но не афишировал себя, тихо сидел, как мышь под метлой. Монеты он не любил продавать. А теперь, похоже, их украли.
— Украли.
— Потому-то мне и хотелось бы встретиться с пани.
Тут и мне захотелось с ним встретиться.
Я предложила магазин на улице Хожей, там совсем близко, на Кручей, есть очень уютный бар, где можно посидеть. Мне никогда не нравилось разговаривать стоя, с молодости не любила и не умела, не понимала людей, которые любят вести разговоры во время прогулок, тогда все умственные и физические силы человек вкладывает в ноги. А вот сидя в уютном кафе, в мягком кресле, за чашкой кофе или бокалом пива, — совсем другое дело. Можно и подумать, и поговорить.
Мы условились встретиться через час.
В магазине я сразу узнала Того Пана — запомнила, значит, его внешность, а то немного сомневалась. Витрины с марками и прочими коллекциями сейчас меня не занимали, я лишь рысцой пробежалась вдоль них и предложила своему спутнику перебраться на сидячие места.
Поскольку он явился лишь для встречи со мной, то не стал возражать.
— Пан Фялковский умер уже больше года назад, — сообщила я собеседнику, попивая кофе. — Та неприятность, о которой пан упомянул, произошла ещё до его смерти?
— Незадолго до неё. А потом месяца через два он и умер, — вздохнул Тот Пан. — И вообще мне неприятно говорить об этом, поскольку в деле замешаны некоторые знакомые мне особы, само же дело до того запутанное и туманное, что и не знаю, как о нем толком рассказать.
— Ничего, вы рассказывайте, а уж моя проблема разобраться во всем запутанном и туманном. Возможно, оно как-то связано с последними событиями.
— Возможно. А что же там произошло сейчас?
— Обещаю вам обо всем рассказать, но давайте придерживаться хронологии, — уклонилась я от ответа. — Сначала афёра.
— Говорю же вам, что дело туманное: вроде бы произошла кража, а может, и просто пропажа. Кто-то потерял монету, но какую! Брактеат Яксы с Копаницы!
Ну вот, пожалуйста! Этот брактеат преследует меня, как угрызения совести.
Собеседник попытался продолжить рассказ, и это не очень у него получилось. Сплошной сумбур.
— Он был у пана Фялковского. То есть сначала у него этой монеты не было, потом она появилась, а потом уже не стало. Во всяком случае, это он говорил, что не стало, а там кто его знает, может, и была. Ходили слухи, что брактеат кто-то украл, а пан Фялковский купил краденое, так и не удивительно, что не признавался, но вот почему отрицал пропажу монеты её бывший владелец — не понятно. А потом пан Фялковский умер, осталась какая-то его родственница, а с ней никто не мог договориться.
— Это была его сестра, — не знаю зачем, сообщила я.
— Сестра? А я думал — жена. Очень странно.
Сестра…
— Почему же странно? — удивилась я.
— Потому что в принципе жены не разбираются в коллекциях мужей. И очень не любят, когда мужья вообще заводят коллекции, тратят на них и время, и деньги. Сестры обычно более снисходительны. А эта — ну прямо пень.
Я решила промолчать и не вдаваться в дискуссию о Веронике. Мне вдруг вспомнился Юзеф Петшак, который так горячо отрицал наличие у него брактеата Яксы из Копаницы, и теперь уже не сомневалась, что монету видела именно у него.
— А этот брактеат, случайно, не у Петшака ли пропал? — задала я вопрос в лоб. Вот, опять забыла о необходимости быть тактичной и сдержанной.
— Так вы слышали о нем? — обрадовался Тот Пан. — Да, именно у него. Впрочем, не исключено, что он сам его потерял, поэтому, учтите, я вам ничего не говорил, пусть это останется между нами.
— Нет, вы не говорили, это я сказала. Я вообще часто говорю ерунду всякую.
— Ага, так что же в Болеславце произошло?
Молодец, сообразил, что раз я часто плету всякую ерунду, то и о происшествиях в Болеславце ему проболтаюсь. Теперь надо себя контролировать, не говорить все как есть, а только часть, раз уж вообще пообещала ему рассказать.
Ну, я и рассказала о смерти Вероники и о пропаже всей нумизматической коллекции пана Хенрика. Полиция ведёт расследование, подозревает нескольких мужчин, окончательный результат расследования мне неизвестен.
А пан, случайно, не знает, какая именно коллекция была у Фялковского? И, перестав выбалтывать тайны следствия, я сама перешла к расспросам. Пояснила, что очень важно знать, какие именно монеты собирал пан Хенрик. Ведь вор может начать распродавать похищенное — вот на этом его и заловят. Особенно если это будут редкие монеты.
— И спецификации полиция не нашла?
— Насколько мне известно — нет.
— А должна быть, — укоризненно заметил Тот Пан.
Интересно, к кому у него претензии? К полиции, которая не обнаружила спецификации, то есть перечня марок коллекции, или к вору, который украл её вместе с коллекцией.
— А марки? — поинтересовался Тот Пан.
— Марки уцелели. Лежали на полке, на самом виду, но в старых кляссерах и не привлекли внимания похитителей, — пояснила я. — И слава богу, иначе я бы тоже могла оказаться в числе подозреваемых, ведь я интересовалась марками.
— Нехорошо, нехорошо, — задумчиво проговорил Тот Пан. — Что там у Фялковского было, толком никто из нас не знал. Ходили слухи, что были тетрадрахма Лизимаха, золотой солид, динарий Кривоустого, золотой дукат Локетка, кажется, и динарии эпохи первых Пястов, ещё какие-то ценные римские монеты. Но все это на уровне сплетён, а сплетни обычно представляют действительность в преувеличенном виде.
Точно, однако, никто не знал, так что, если вор и станет продавать, вряд ли это может служить доказательством кражи.
Жаль. А я уж было понадеялась, что Тот Пан все знает, тогда можно было бы устроить засаду на аукционах…
— Вот совершенно точно я могу ручаться лишь за полный комплект польских межвоенных монет, — произнёс вдруг Тот Пан. — Знаю потому, что пан Фялковский как-то попросил меня достать для него два гроша 1924 года и сказал, что лишь их не хватает до полного комплекта. Было это года четыре назад.
— Так вы знали пана Хенрика лично?
— Нет, по цепочке дошло, как обычно бывает между нумизматами. Я раздобыл монету, а Фялковскому её должен был доставить какой-то родственник, кузен или племянник, словом, молодой человек…
— Постойте, — вдруг спохватилась я. — Пан Хенрик незадолго до своей смерти показывал свою нумизматическую коллекцию какому-то человеку. Причём всю, а не отдельные монеты.
— А пани откуда это известно? — вскинулся Тот Пан.
— Случайно узнала. Одна знакомая видела своими глазами. Особа совершенно посторонняя, не коллекционерка. К сожалению, видела не вблизи, а на некотором расстоянии.
— Надо же! Видела всю коллекцию! Жаль, что на расстоянии, значит, отдельные монеты могла и не разглядеть?
— Разумеется. И того, кому монеты показывал пан Хенрик, видела лишь со спины. Возможно, вы можете предположить, кто бы это мог быть? Не старик, но и не очень молодой, мужчина средних лет, не лысый, не седой, не рыжий, не очень толстый, но и не худой…
— Вот такой… никакой — хуже всего, — озабоченно заметил мой собеседник. — Середнячок, как его опишешь?
Эх, Гражинка! Могла бы внимательней рассмотреть этого середнячка, а вдруг у него были какие-то особые приметы? Да и неизвестный тоже хорош, мог бы хоть бороду отпустить или на палку опираться.
Не хотелось отказываться от блеснувшей вдруг надежды, и я, по своему обыкновению, вцепилась в собеседника.
— А может, попробуем путём исключения?
Давайте из всех знакомых вам коллекционеров исключим толстых, лысых, кривобоких, бородатых…
— И пани уверена, что тогда мы выйдем на убийцу и похитителя коллекции? — с некоторой долей сарказма поинтересовался Тот Пан.
Он прав, вряд ли таким путём вычислишь преступника. А жаль, этот человек видел всю коллекцию и мог запомнить по крайней мере самые ценные экспонаты. Единственный человек, который знал, что у Фялковского было в его нумизматической коллекции, и мог бы поделиться своими знаниями с нами.
Наверное, я, по обыкновению, думала вслух, потому что Тот Пан возразил:
— Если он действительно единственный — ни за что не признается. Особенно теперь, после кражи. Однако кое-что пани рассудила верно, и я постараюсь припомнить, что и от кого слышал о монетах Фялковского. Может, кто-то узнал о них именно от вашего таинственного незнакомца…
— Пан рассудил ещё вернее! — с жаром подхватила я. — Ведь у вас же постоянные встречи с коллекционерами, постоянные контакты, в этой среде вы как рыба в воде. Порасспрашивайте, понаблюдайте, послушайте… Признаюсь вам откровенно, я лично очень заинтересована в раскрытии этого дела.
![Иоанна Хмелевская - Убойная марка [Роковые марки]](/uploads/posts/books/162523/162523.jpg)
